Пещеры |
Юлия МОГИЛЕВЕР
* * *
Я назвала небесам имя Бога,
и мне под ноги упала дорога,
а народ вокруг смеялся беспечно,
знать не знал, что я иду через вечность,
и никто не помахал на прощанье,
только струи о ковчег барабанят,
только волны расступились со стоном
и застыли, воздевая ладони.
Позади пылают камни Содома,
время облаком висит невесомым,
сорок дней бушуют воды потопа,
сорок лет песок пустыни истоптан,
потеряли смысл века и недели,
под ракитовый кусток улетели.
Я бреду – сама с собою не в ногу,
и твержу на все лады Имя Бога.
* * *
Солнце мое в бегах –
в выгоревших стогах,
в выцветших гобеленах,
на грязноватых стенах,
зайчиком пляшет в нетях,
только лишь мне не светит
солнце мое – судьба,
и дело мое – труба.
Судорога-дорога,
сократись хоть немного:
мне бы не победителем –
только бы исцелить его,
нам ведь нельзя отдельно,
нам бы вдвоем до цели
как-нибудь доползти...
Солнце мое, прости –
фея скалится волком,
пройдя сквозь ушко иголки.
КОНЯ НА СКАКУ
ПО ПОВОДУ ХИТРОСПЛЕТЕНИЯ СУДЕБ
Сидят три Парки
на скамеечке в парке –
вовсе не судьи,
почти как люди.
Без ажиотажа
фенечки вяжут,
споро и ладненько
плетут хайратники,
шьют прикиды
Зевсу и Артемиде,
Фортуне и Немезиде,
чтоб никто не в обиде.
Дергают ниточки,
уточняя вытачки,
отрежут лишнее,
где слишком пышно, и –
строчка к строчке,
узелок к узелочку –
готовят Парки
друзьям подарки.
А нас то мытьем, то катаньем,
и дырами жизнь залатана,
то под руки нас, то волоком,
то в грязь лицом, то на облако.
Хотя мы привыкли, в принципе,
вздыхаем: эх, синюю птицу бы! –
глупцы, подлецы и гении –
все верим в Предназначение.
ДИАЛОГ В БАЛАГАНЕ
"Как он дышит, так и пишет"
Б. Окуджава
– Нарисуй себе лицо.
– Как хочу? – Как сможешь.
– Балахончик с бубенцом,
в белой пудре кожа.
Или, может, лучше так:
рожица кривая –
получился сам-дурак,
сам себе хозяин,
сам себя нарисовал,
сам собой доволен...
– Что ж ты плачешь в рукава,
дергаясь от боли?
Хочешь сызнова начать?
новую страницу?
– Бархат, золото, парча,
кони, колесницы,
жезл державный на столе,
голова в короне...
– С грустной думой на челе
ты сидишь на троне –
что, не сладко быть царем –
бунт, война да смута?
Мы листок перевернем,
и в одну минуту
выйдет девица с косой,
под косою месяц,
а во лбу звезда... постой!
не по нраву пьеса?
Там и злыдень и герой,
свадьба да измена...
Снова слезы! Бог с тобой,
нам пора на сцену –
сто личин твоих лежат,
сто реинкарнаций.
От себя не убежать,
лучше не пытаться!
АВТОПОРТРЕТ ЗИМОЙ
ПОТОК СОЗНАНИЯ – 2 (МЕЛАНХОЛИЧЕСКИЙ)
Натура, решившая стать искусством,
предпочитает краткосрочной жизни бесконечную вечность.
Тот, кто полагает обмен выгодным, пусть его
испробует на себе, без обязательств, конечно –
мы же не звери, Петька, к тому же и проку мало:
сказано было, что в натуральном искусство тонет –
так что не стоит, видно, штурмом брать пьедесталы,
к благодарным потомкам в изящном склонясь поклоне.
Кроме того, когда-нибудь каждого высечет
розгами в мраморе или, быть может, в граните надгробья
рок – этот злобный и пакостный лысый черт,
все никак не умеющий выбрать между клаустрофобией
и агорафобией – у него нелады с пространством,
а чубы, как всегда, безотказно трещат у нас,
что логично: вот к примеру, точно так же Атлант – свод
небес на своем Атласском хребте таскает и тщательно
давит в остервененье какую-то мелкую живность,
которая крутится, мельтешит под ногами и вечно
действует на изможденные нервы, когда всем без того противно!
(ишь, за кадром рефрен: эх, орлуша, какая ты стерва – опять сожрал печень...)
Так что давайте, друзья, пожалеем злосчастных титанов,
бедных богов, бледных Мойр, ну и прочую разную нечисть –
видите, как им живется, болезным, погано –
требовать, чтобы они проявляли гуманность, бесчеловечно!
Впрочем, о чем это я?... отвлеклась, и опять потекло по древу –
рок, мол, подлец, а судьба, как известно, бяка, и
жизнь дефицитным товаром уходит из-под прилавка налево,
воплощаясь в площадный сюр, серый (далеко не Дали), нудный и одинаковый.
ИНСТАНЦИИ ИСТИНЫ
I
Странное мировоззрение, предпочитающее Творцу – случайность,
объясняющее происхождение всего на свете тем, что так получилось
само собой, ну выпала решка, а я, чай, не
сторож сестрам моим элементарным частицам.
К тому же, сколько веревочке ни виться,
все-таки скрутится в ДНК, что в принципе, очень мило.
Вполне допустимы слова "рок", "судьба" – главное, чтобы с маленькой буквы,
лишь бы не Бог, не Единый и Всемогущий Создатель,
дабы не оскорбить, упаси неизвестно кто, какую-то из наук бы
предположением, что она не всесильна, и может статься,
есть и другие источники знания, кроме рацио,
а Тот, кто заказывал музыку, ею и платит.
II
Можно, конечно, поверить, что спозаранку
бросили на спор кости Рок и его панки –
им не впервой с глухими играть в молчанку.
Истина вряд ли ловится на приманку.
Кто-то бормочет: рок, рок, рок...
Эхо пророчит: Бог, Бог, Бог...
РЕЦЕПТ
- Возьми семь пар чистых
и семь пар нечистых.
- Добавь по вкусу
(помни: кулинария – это искусство!)
одного отца, троих сыновей, их семьи.
- Все это перемешай, и на время
закатай в ковчег
(после поймешь, зачем).
- Брось в водяную баню
на сорок дней, а когда настанет
сорок первый, вытащи и открой крышку.
- Оставь лет этак на несколько тысяч с лишком.
- Когда взойдут и забродят,
поперчи порохом, посоли слезами – пускай доходят
до нужной кондиции. (Полезный совет: зажми
нос – запах не из приятных, как впрочем, всегда с людьми).
- Сними пену и быстро-быстро
отдели нечистых от чистых,
переложи в две разных кастрюли,
чтобы уже не соприкоснулись,
вечно оплакивая друг друга.
- Повтори третий пункт и дальше, по кругу.
* * *
Я рванусь из узды, и рассыплется ткань бытия,
растворится, как дым, мир вокруг или, может быть, я.
Результат одинаков, естественно – прав был Эйнштейн.
Отгремев и отплакав, безумный кончается день,
время машет пространству платочком и шепчет: "прощай!
без меня графоманствуй, нетленный плоди урожай –
вне меня, вне пределов и горестных сроков моих"...
Жаль, что плотное тело свободно от сих и до сих.
Можно плакать в жилетку, а можно плечами пожать –
мол, зачем в эту клетку стремиться опять и опять?
в шар земной головой, как Атлант, упереться, поднять...
Сумасшедшая тройка в три стороны тянет меня,
вырываются кони, отпустишь – и кончится свет.
Я сжимаю в ладонях поводья от Х, У, Z.
* * *
"Отряд не заметил потери бойца"
М.А. Светлов
"Незаменимых людей у нас нет"
И.В. Сталин
Этот мир, ослепший от света стали,
сам себя потеряв, заметит едва ли,
а не то, что какого-то там бойца.
Мельтешит гремящая кинолента,
времена едины и континенты,
зверь давным-давно проглотил ловца,
но бежит по инерции мимо, мимо,
и поскольку нету незаменимых,
то зверюгу изловит в конце концов
кто-нибудь, пришедший из дальней дали,
где светлей Светлов и стальнее Сталин,
там умней Аман, но не явлен Йов.
И живей бомжа, безотказней зека
мир мелькнет молекулой Амалека,
отплывая в более плотный план,
в жменю сжав эпохи и расстоянья,
он зажмурит глазки свои кабаньи –
удовлетворенный Левиафан.
Ну а наши цирлих там и манирлих –
что в руках не носят, а только в крыльях,
все потери оплакав, долги раздав –
то, что недостижимо, непостижимо,
обернется буквами, и по ним мы
разберем названия новых глав.
ПЕРЕРОЖДЕНИЕ МИРА
DE RAERUM NATURA
В мире, который рукопись,
только буквы реальны,
истинно только слово.
То, что на ощупь, на звук и вкус,
на запах и цвет – вербально
созданная на основе
текста воображением
мысленная проекция,
образ, фантом, часть речи.
Склонения и спряжения,
от вас никуда не деться нам –
закон мироздания вечен.
Синтаксисом, грамматикой
наша судьба отмерена
вдоль колеи сюжета –
поэзия, перистальтика,
теория и растерянность,
параметры тьмы и света.
А мы говорим: "Материя!
Познание и Наука!
Все прочее – заморочки!"
Но лопаются критерии,
старухе нашлась проруха –
текст упирается в точку.
МАТЕРИАЛЬНЫЙ МИР
ПОД РАКИТОВЫЙ КУСТОК
Я принесу семь вязанок дров,
я разложу свои семь костров,
строго по кругу, и я внутри.
– Здравствуй, огонь, – говорю, – гори!
Разом вспыхнули семь костров,
семь сигнальных огней, семь строф,
семь лучей протянулись вверх –
я посредине, одна за всех.
Это семь дней, семь недель, семь лет,
те семь бед, где один ответ,
пусть они прогорят дотла –
я отвечу, за тем пришла.
Молния выглянет из-за туч,
вниз пошлет смертоносный луч –
семь костров это тайный знак.
Я ухвачусь за ее зигзаг.
Как напряженно стучат часы,
я ускользаю от их косы,
я исчезаю сквозь семь небес,
больше не будет "сейчас" и "здесь".
Слушайте, люди, кому не лень –
я приглашаю вас в новый день,
после седьмого идет восьмой –
кто понимает меня – за мной!
Брать не придется с собой ни гроша,
уйти ли, остаться ли – вам решать.
Ворота открыты, за ними мир,
времени уйма на выбор – миг.
НАДЕЖДА
© Юлия Могилевер
|
|
